Рекомендации редакторов, безусловно, полезны, однако они представляют собой общие правила, по которым следует действовать, тогда как в научной «практике» зачастую оказывается больше подводных камней. ТрВ-Наука обратился к известным российским ученым с тремя вопросами:

1. Что самое важное для того, чтобы статью приняли в хороший научный журнал? Есть ли у Вас свои ноу-хау?

2. Было ли Вам трудно публиковаться в начале Вашей научной карьеры?

3. Каковы главные трудности сейчас и как Вы их преодолеваете?

Публикуем поступившие ответы.

Иосиф Хриплович , докт. физ-мат. наук, член-корреспондент РАН, главный научный сотрудник Института ядерной физики СО РАН, зав. кафедрой теорфизики Новосибирского госуниверситета:

1. По-моему, всё достаточно просто: нужно делать хорошие работы.

2. Слово «карьера» я не люблю. Блок сказал когда-то: «У поэтов не бывает карьеры, у них есть только судьба». Каких-то особых трудностей с публикациями в молодости я не помню.

Михаил Кацнельсон , докт.физ.-мат. наук, профессор Университета Радбауда (Нидерланды):

1. Прежде всего статья должна быть хорошая. Есть много способов, как опубликовать плохую статью в хорошем журнале, но учить этакому молодежь было бы прямым вредительством. Итак, исходим из того, что в статье содержатся новые, важные, интересные и правильные научные результаты. Как повысить вероятность публикации хорошей (в указанном смысле) статьи в хорошем журнале?

А. Отнестись серьезно к написанию текста. Кажется банальным, но таковым не является. Я долго считал (и так меня учили), что чересчур шлифовать текст ради престижной публикации чуть ли не позорно. Главное, мол, научный уровень, а вылизывать свои тексты недостойно ученого. Это вполне соответствовало советским научным традициям (почитайте-ка старые советские физические журналы, особенно ЖЭТФ и «Письма ЖЭТФ» — сплошной шифр и птичий язык, доступный лишь посвященным- при высочайшем научном уровне). Сейчас я понимаю, что это было глупо. Всё, что делаешь (например, пишешь статью или готовишь презентацию), надо делать хорошо, а иначе — себя не уважать. К тому же, вылизывание текста обычно сопровождается более глубоким проникновением в суть. Чтобы выделить важное и не загромождать изложение лишними деталями, нужно, как минимум, понимать, что важно, а что детали.

Б. «Одна статья — одна идея». Услышал в свое время этот лозунг от Димы Хмельницкого. Опять-таки, это не само собой разумеется. Знаю других замечательных физиков, которые считали: статья тем лучше, чем больше разнообразной информации в нее напихано. Гейне говорил в свое время про такой стиль — как будто молодые ростки деревьев, которые могли бы стать (если бы им дали вырасти) могучими елями и дубами, вырваны из земли, перемешаны и поданы в виде салата. Если есть десять мыслей, лучше написать десять маленьких заметок, по заметке на мысль. Конечно, если весь пафос работы в установлении новых неожиданных взаимосвязей — так делать не надо, то сколько тех работ, с установлением связей? Обычно нежелание разделять мысли по работам — банальная лень. «И так сойдет».

В. При всем при том публикация в престижном журнале — это всегда еще и вопрос везения. Я не знаю способов, которые гарантировали бы публикацию в Nature или Science. Даже если научный уровень работы заведомо достаточен. Поэтому надо легче относиться к возможному облому. Посылать в этом случае спокойно статью в другой журнал, уровнем пониже. И, конечно, выкладывать всё в arXiv. Пару раз мои молодые соавторы-экспериментаторы теряли всякий интерес к работе, раз ее не удалось пропихнуть в журнал экстра-класса. Что ж, больше я с этими людьми не работал, поскольку их явным образом интересует не наука (которая требует донести свои результаты до научного сообщества), а карьера (для которой непрестижные журналы не считаются).

2. Ну, начало моей научной карьеры было в другой стране и в другую эпоху. Ни о каких Nature, Science, Phys. Rev.Lett. тогда речи не было, а трудности публикации в старом ЖЭТФе или «Письмах ЖЭТФ» сейчас обсуждать не поучительно. Всё это ушло.

3. Сейчас моя главная трудность, что я ненавижу писать статьи. И при этом всё время пишу как проклятый. Потому что это неотъемлемая часть профессии, нужно уметь делать черную работу и стараться делать ее как можно лучше. А белоручки и снобы (ах, я такой возвышенный, я не от мира сего, мне важно для себя лишний раз понять, как я велик, а знакомить презренную чернь с моими достижениями не обязательно) сами достойны только презрения.

Сергей Дужин , докт.физ.-мат. наук, старший научный сотрудник Санкт-Петербургского отделения Математического института РАН:

1-3. Я не имею публикаций в престижных журналах, не интересуюсь оными и поэтому ничего полезного сказать не могу.

Теперь мне лично вполне хватает выкладывания текста на arXiv (как Перельману). А молодым надо публиковаться для защиты в журналах из списка ВАК.

А для того, чтобы их читали, необходимо и достаточно препринтов в arXiv.

Для карьеры на Западе важны публикации в престижных международных журналах, а в России, по моим наблюдениям, в математических институтах высшего уровня требование таких публикаций отсутствует. Если человек занят делом, то ему достаточно положить текст на архив.

В провинции, возможно, дело обстоит не так.

Андрей Зелевинский , докт.физ.-мат. наук, профессор факультета математики Северо-Западного университета (Бостон, США):

1. У меня нет никакого «секретного оружия».

Если ты получил сильные результаты и изложил их четко и ясно, у тебя хорошие шансы быть напечатанным в престижном математическом журнале. Правда, еще важна и некоторая «актуальность» темы (в математике довольно трудно определяемая). Поэтому при выборе журнала я обычно смотрю на состав редколлегии, нет ли там человека, разбирающегося и заинтересованного в моей тематике.

2. Мои первые математические публикации появились в начале 70-х. Публиковаться было трудно, прежде всего потому, что в СССР был сильный дефицит математических журналов (об отправке за границу, разумеется, и речи не было) и к тому же заметная их часть управлялась антисемитами так, что для математика из школы И.М. Гельфанда число возможностей было очень невелико — в основном короткие заметки в «Успехах математических наук», «Функциональном анализе и его приложениях» и в «Докладах АН СССР», если находился академик или член-корреспондент (обычно сам И.М. Гельфанд), готовый представить твою работу.

3. Сейчас единственная трудность — получить хорошие результаты и написать хорошую работу.

Михаил Фейгельман , докт. физ-мат. наук, зам. директора Института теоретической физики им.Л.Д.Ландау РАН, профессор Московского физикотехнического института, член рабочей группы, научный руководитель проекта «Корпус экспертов»:

1. Чтобы статью приняли в хороший журнал, надо:

а) чтобы в ней было интересное содержание;

Вопрос про «ноу-хау» напоминает мне старый анекдот еще советских времен:

«Что такое системный подход?» —

«Это очень просто, сначала надо подумать, а уже потом — сделать»

2-3. У меня не было никаких проблем с подготовкой статей ни в молодости, ни сейчас. Просто надо работать головой.

Дмитрий Вибе , докт. физ.-мат. наук, ведущий научный сотрудник Института астрономии РАН:

1. Как ни странно это прозвучит, чтобы статью приняли в хороший научный журнал, она должна содержать хороший научный результат!

Ноу-хау здесь очень простое- нужно тщательно изучить уже существующие публикации по теме работы и стараться сделать ее как минимум не хуже. Не делать упрощений и допущений, которых уже никто не делает. Отказаться от упрощения или допущения, которое делают все. Не лениться цитировать статьи конкурентов- хотя бы и с целью их критики. Следить за тем, чтобы вы говорили на том же языке, что и другие авторы журнала, чтобы статья касалась круга их занятий, была им интересна и полезна.

В целом изначально задаться вопросом: зачем может моя статья понадобиться другим авторам журнала в их последующих публикациях? Ещё очень полезно перед началом работы просматривать старые публикации на ту же тему: есть вероятность, что то, что вы собираетесь сделать, кто-то лет тридцать назад уже сделал!

Не нужно писать большие статьи: вспомните свои эмоции, когда вам попадается чужая нужная статья страниц на пятьдесят. А представляете, что думает рецензент, когда ему предлагается написать отзыв на такой опус?

Кто-то, вероятно, с этим не согласится, но мой опыт говорит, что собственно исследование и написание статьи по нему не должны разделяться по времени. Всё равно, когда начинаешь писать статью, т.е. упорядочивать результаты в собственной голове, большую часть работы приходится переделывать.

2. Нет, пожалуй. Хотя нужно признаться, что я не сразу начал посылать статьи в Astrophysical Journal, а шел по нарастающей.

3. Главная трудность — остановиться. Не пытаться довести статью до совершенства. Преодолеваю эту трудность совместно с соавторами: с какого-то момента принимаем решение далее давить в зародыше все предложения: «А давайте еще это проверим». Говорим себе: «Стоп, дальше пускай разбирается рецензент!»

Константин Северинов , докт. биол. наук, зав. лабораториями Института молекулярной генетики РАН и Института биологии гена РАН, профессор Института микробиологии Waksman в Университете Ратгерса (США), профессор в Сколковском институте науки и технологии (Skolkovo Tech):

1. Для того, чтобы статью приняли в хороший журнал, в ней должны описываться нетривиальные результаты оригинального исследования по интересной теме. Постановка задачи, цель исследования, описание результатов и их интерпретация должны быть представлены просто и логично. При этом надо понимать, что чем лучше журнал, тем сложнее в нем опубликоваться (т.е. тем больший процент статей, приходящих в редакцию, получает отказ), так что надо быть всегда готовым к тому, что статья будет отвергнута и придется ее перепосылать в журнал «похуже».

Основное «ноу-хау» заключено в известном выражении: «кто ясно мыслит, тот ясно излагает». На мой взгляд, большинство проблем с публикациями в высокорейтинговых зарубежных журналах, на которые часто жалуются отечественные авторы, не связано с незнанием английского языка, а вызвано: i) неумением излагать свой мысли не только на английском, но и на русском языке, ii) естественной для всех авторов переоценкой значимости своей собственной работы и iii) невозможностью правильной оценки уровня своих результатов российскими авторами из-за оторванности нашей науки от мировой науки.

Последнее приводит к тому, что многие статьи русских авторов, которые мне довелось рецензировать, содержат исключительно длинное и заумное обсуждение результатов, с заключениями, которые часто никак не основаны на представленных результатах.

В принципе, есть ряд нехитрых правил, которые улучшают качество положенного на бумагу текста. Например, как пошутил один мой коллега, крупный американский ученый, «большинство читателей моих статей не способны что-либо понять по определению. Поэтому с моей стороны будет крайним неуважением, если и позволю себе, чтобы в статье, выходящей из моей лаборатории, содержалось больше чем один оригинальный результат». Это, конечно шутка, но в ней, безусловно, есть доля истины.

Другой, несколько циничный, но полезный взгляд на вещи заключается в том, что «с пристрастием» вашу статью будут читать только два-три человека — те, кто будет рецензировать статью, а редактор журнала, который направит им статью на рецензию, прочтет только название и абстракт. Соответственно, к названию и написанию абстракта нужно относиться очень серьезно, а когда пишешь статью, полезно представить себя в позиции «злого» рецензента и пытаться «завалить» свое собственное исследование, выискивая поводы для оспаривания выводов работы. Такое дистанцирование от собственных результатов очень полезно и реально позволяет увидеть несовершенства и исправить их до подачи статьи в журнал.

Также очень полезно перед посылкой статьи в журнал разослать ее коллегам, работающим в вашей области, и попросить у них комментарии. Многие, наверное, возразят мне, что такая тактика может привести к тому, что ваши драгоценные результаты будут «украдены», но опыт показывает, что такая параноидальная реакция, кстати, очень характерная для российских ученых, есть как раз следствие переоценки значимости своих работ.

Перед началом написания статьи в голове должен быть ее четкий план: постановка проблемы, цель исследования и его задачи, ключевые эксперименты и их результаты и выводы. Я обычно кладу эти «bullets» на бумагу, а потом начинаю каждую из позиций развивать. Перед началом собственно процесса написания все рисунки и таблицы должны быть готовы и должен быть определен их порядок. То есть готовая статья уже должна быть у вас в голове, вам надо только ее написать.

Хорошие статьи должны быть хорошо, просто и логично написаны. Они должны быть понятны, и ваша обязанность как автора сделать их такими. В конце концов вы же пишете статью не для ПНРД какого-нибудь, а для коллег, мнение которых для вас важно. Вы хотите, чтобы они вашу статью прочли, оценили, результаты использовали при проведении своих исследований, предложили совместную интересную работу и т.д.

Чтобы хорошо писать, надо писать много, желательно каждый день. Для меня эффективным способом является интеративная работа, когда после активного писания какого-нибудь текста я откладываю его на неделю-другую. Как правило, первая реакция после «возвращения» к тексту — ужас, потому что всё кажется откровенно безобразным. Начинаешь всё править. Потом опять откладываешь. Некоторые статьи требуют десятка и более таких итераций.

Очень важно читать много хороших статей, а еще лучше, рецензировать их. Рецензирование не только учит критически относиться к текстам и давать авторам советы по их улучшению, но и позволяет завязать профессиональные отношения с редакторами журналов, что дает возможность прямого общения с ними перед подачей статьи в журнал. Такое общение позволяет, например, получить частное мнение редактора о принципиальной пригодности вашей статьи к публикации без официальной подачи, что экономит время.

Грамотное общение с редакторами также важно после того, как получены рецензии. Если вы по какой-то причине не согласны с мнением рецензента, вы можете высказать/обосновать свое мнение редактору, попросить смены рецензента и т.д. Очень важно также уметь извлекать пользу из рецензий. Если вы получили отрицательную рецензию, полезно понимать, что рецензент в подавляющем большинстве случаев не говорит вам, что вы — идиот, а указывает на реальные недостатки исследования или представления данных, которые нужно исправить. У меня было несколько случаев, когда отрицательные рецензии подталкивали нас к новым экспериментам, которые давали совершенно неожиданные результаты и позволяли нам продолжить исследования в новых, очень интересных направлениях.

2. Да нет, не было никаких особых трудностей. Трудно получить научный результат, на это уходит много времени и сил. Часто вообще ничего не получается, потому что гипотеза, которая лежит в основе исследования, не подтверждается. Отрицательные результаты, как правило, не публикуются, так что приходиться менять задачу и делать что-нибудь другое. Трудно придумывать что-то интересное и не тривиальное. Трудно видеть, что есть вещи, которые в российских условиях ограничивают или делают невозможной работу моих сотрудников.

3. Моя главная головная боль сейчас связана с тем, что около месяца назад нам вдруг сообщили, что российское производство радиоактивных веществ, без которых наша работа невозможна, будет приостановлено на неизвестных срок, а может быть и совсем прекращено. Поставки из-за рубежа невозможны. Работа встала, в частности работа, которая должна была в скором времени привести к нескольким интересным статьям моих аспирантов, которые должны были по этим результатам защищаться.

Я много всякой «дряни» привожу из своей американской лаборатории, от мух до ферментов, антител и хроматографических колонок, но таскать радиоактивность мне, что называется, западло. Так что сейчас мы организуем массовый вывоз аспирантов и молодых сотрудников в мою лабораторию в Штаты или в дружественную лабораторию в Имперском колледже, чтобы они могли выполнить там эксперименты. Если это не удастся сделать, то исследования, которые они вели несколько лет, и сами их научные карьеры окажутся под ударом.

Ведь самое главное требование к научным статьям — это оригинальность результата. Наша область очень конкурентная, и задержка на полгода вполне может привести к тому, что какие-то из результатов будут получены и опубликованы нашими зарубежными коллегами.

Виктор Васильев , докт. физ-мат. наук, академик РАН, профессор факультета математики НИУ-ВШЭ, главный научный сотрудник МИАН:

1. Начну с банальности, что САМОЕ важное-это написать действительно хорошую работу, и перейду к мелочам и подробностям.

Очень полезно, чтобы в работе был сравнительно кратко и четко описываемый результат. Член редколлегии, отвечающий за вашу специальность, будет очень доволен, если ему удастся объяснить остальным суть работы в нескольких предложениях, и будет благодарен вам, если вы дадите ему такую возможность.

Если вы придумали новую технику, концепцию или методологию, позволяющую решать широкий круг вопросов, не поленитесь подобрать пример-другой по-нагляднее (идеально — из какой-нибудь популярной или прикладной области), в котором ваш метод позволяет добиться рекордного результата. Иначе рутинная работа, в которой стандартными методами получена оценка 25-го члена какого-то асимптотического приближения, произведет лучшее впечатление, чем ваша: ведь ДАЖЕ в ХОРОШИХ научных журналах все члены редколлегии знают, что 25 больше чем 24.

Ваша же прекрасная теория произведет впечатление в лучшем случае на одного-двух членов. А если она не дает видимых успехов ни в каком конкретном приложении, то, может быть, она действительно не такая уж хорошая? Ради Бога, не переоценивайте умственные способности и компетентность редколлегии!

Обязательно дайте ссылки на работы лучших специалистов в области своей статьи, даже если она не опирается на них непосредственно. Выбирая возможных рецензентов, член редколлегии первым делом посмотрит на список литературы и, если вы не дадите ему такую подсказку, может послать статью на отзыв черт знает кому (или главный редактор неправильно выберет члена редколлегии, ведущего вашу работу). Если он случайно разбирается в вопросе, то может поступить по-своему, но не вредно подстраховаться на случай худшего.

Не ленитесь писать статью тщательно и с любовью к читателю! Не забывайте, что журналы существуют не для авторов, не для редакторов, не для издателей, не для статистиков и даже не для облегчения жизни recruiting committees, которые, вместо того чтобы разбираться в ваших реальных достоинствах, норовят ограничиться просмотром вашего списка публикаций. Журналы существуют для читателей (правда, в эпоху arXiv их функция немного поменялась: теперь это фильтрация не жесткого, а рекомендательного характера, а также приведение к читабельному виду), и ясное доведение вашей работы до сознания сообщества — это не менее важный и ответственный труд, чем собственно получение результатов или чтение лекций в университете.

Читатель должен в самом начале узнать, что будет сделано в этой работе, и в каждый момент он должен понимать, куда вы сейчас клоните, какое место в общем здании вашей статьи занимает читаемое сейчас предложение и где заканчивается один сюжет (например, доказательство вспомогательного утверждения) и начинается другой. Не жалейте труда на примеры и картинки. А рецензент и отвечающий за вас член редколлегии — это ведь тоже читатели, и они по достоинству оценят эти ваши усилия.

Наконец, мне бывает полезно отложить уже полностью готовую статью на недельку в стол и потом посмотреть на нее свежим взглядом.

2. В части взаимодействия с редколлегиями в молодости у меня проблем не было. В некоторый момент В.И. Арнольд говорил мне, что вот этот результат надо опубликовать. Я писал текст и сдавал, как правило, в журнал «Функциональный анализ и его приложения», где публиковались почти все люди с нашего семинара (и где главным редактором был И.М. Гельфанд, а Арнольд — его заместителем). В те времена по количеству и качеству новых идей на квадратный сантиметр бумаги это был один из самых лучших журналов в мире.

Но первую свою статью я переписывал больше полугода! Арнольд попросил Андрея Леонтовича добиться от меня, чтобы текст стал приличным, и вот перед каждым четным вторником я перепечатывал его (20 страниц на машинке плюс формулы от руки), а по нечетным вторникам Андрей возвращал мне раскритикованный вариант. Так что проблемы были совсем другого сорта. И вообще тогда были другие трудности: например, разрешение на издание моей первой монографии в Великобритании (т.е. признание того, что в ней не содержится государственных и военных тайн) пришлось выпрашивать в первом отделе почти два года.

3. Как-то так получилось, что ни раньше, ни теперь у меня не было нужды заботиться о рейтинге изданий, в которых я публикуюсь. Между прочим, иногда, с точки зрения научного сообщества, стоит думать не только о том, что мы получаем, опубликовавшись в том или ином месте, но и о том, что мы этим даем. Например, логически завершая какую-то тему, хорошо бы не полениться написать монографию, в которой все будет описано с общей точки зрения и во взаимосвязи.

В результате ваша цитируемость резко понизится, ведь ваш последователь вместо того, чтобы сослаться на пять разных предварительных статей, сошлется теперь на пять разных мест из книги, что даст только один пункт в его списке литературы. Для индекса Хирша — это тем более хана. Да и вообще монографии — это что-то непонятное, журнального рейтинга у них нет, и попробуй объясни их ценность товарищу эффективному менеджеру. Но писать их очень правильно, хотя и невыгодно.

Алексей Кондрашов , канд. биол. наук. профессор Института биологических наук и кафедры экологии и эволюционной биологии Мичиганского университета США, победитель Первого конкурса мегагрантов 2010 года, создатель и заведующий лаборатории эволюционной геномики факультета биоинформатики и биоинженерии МГУ:

Коротко расскажу о своем опыте.

1) Пока я жил в России, публиковаться было легко, поскольку я был чем-то экзотическим и далеким, а не реальным конкурентом. А в последние 20 лет публиковаться трудно и противно. Регулярно попадаются уроды, которые пишут про мои работы оскорбительную чушь, прикрываясь анонимностью.

2) На материале 100 моих публикаций за последние 20 лет коэффициент корреляции между качеством работы и количеством дерьма, которое приходится выхлебать, прежде чем ее опубликуешь, — примерно — 0,3. Частично из-за того, что хорошие работы шлешь в хорошие журналы. А частично — потому, что рецензенты — козлы и новых идей не любят.

3) Лишь одна рецензия примерно из 10 сколько-то полезна. А серьезные ошибки находили, кажется, два раза. Три или четыре раза я потерял приоритет — пока рецензенты мордовали пионерские работы. Один раз — когда мы описали доместикацию транспозо-нов — результат удалось опубликовать в пятом журнале благодаря мужеству редакторши Труди Маккей, которая взяла рукопись при двух отрицательных рецензиях. Сейчас, 10 лет спустя, этот феномен — общее место.

1) плевать на рецензентов — вы сами знаете, хороша ваша работа или нет;

2) плевать на рецензентов — анонимное оскорбление не делает поединок неизбежным;

3) плевать на рецензентов — бывают в жизни вещи и похуже;

4) если вы не пошлете вашу рукопись в Nature, ее там точно не опубликуют.

Николай Решетихин , докт. физ-мат. наук, профессор факультета математической физики Калифорнийского университета (США), профессор Института математики университета Амстердама (Нидерланды):

1-3. Я не уверен, что есть универсальные советы такого типа. Конечно, самое важное-это наличие хорошего результата. Сейчас довольно много хороших журналов.

Насколько я вижу по своим аспирантам, когда есть результат, то статьи публикуют в разумных журналах. Да, конечно, важно, чтобы статья была хорошо написана. Иногда авторы пишут «для себя», и такие статьи часто невозможно читать. В таких случаях возникают проблемы. У меня сейчас основная трудность — это отсутствие времени, преодолеваю ее с трудом.

Обсуждая проблему публикации научных статей, следует иметь в виду, что практика публикаци сильно отличается в разных областях. Советы начинающим авторам могут быть совершенно разными, в зависимости от дисциплины. Например, в математике, в теоретической физике — общепринятый порядок авторов алфавитный. Не так в биологии. Я не знаю про другие науки. Одно это показывает, что культуры разных научных сообществ отличаются. Есть много других отличий, которые влияют на структуру публикации. Например, зависимость молодого ученого от руководителя группы сильно отличается между теоретическими и экспериментальными науками.

Артем Оганов , Ph.D. в кристаллографии University College London, Habilitation Швейцарского федерального политехнического института в Цюрихе, профессор Университета штата Нью-Йорк, адъюнкт-профессор МГУ:

1. Самое главное — у исследования должен быть значимый результат. Важная научная задача и ее решение, необычное явление, парадоксальный результат и т.д. На самом деле, одно из главных качеств ученого -находить важные и интересные задачи для решения, а это практически и гарантирует публикацию в хорошем журнале. Жизнь слишком коротка, чтобы ее разменивать на рутинные исследования и проходные статьи.

2. Нет, не было трудно. Самое главное — сделать первый вклад. И продолжать работать (в том числе над собой), даже, когда заканчиваются силы и покидает вдохновение.

3. Никаких особенных трудностей не возникает. Самое трудное — написать хорошую статью, иногда это получается буквально за день, но чаще требует долгого времени. У меня есть работы, которые я писал 2-3 года. Когда статья отправлена рецензентам, надо быть готовым к любому повороту. У меня бывало всякое — было мгновенное принятие статей, было и затяжное. Было, когда рецензент затягивал мою статью, чтобы опубликовать свою, было и такое, что друг, которому я послал свою статью на комментарий, решил опубликовать мои результаты под своим именем. Время всё расставило по местам. Самое главное — качественная работа, уверенность в себе, здравый смысл и упорство.

Подготовила Наталия Демина

Фото И.Б. Хрипловича из «УФН» http://ufn.ru/ufn07/ufn07_2/Russian/rper072.pdf

Фото С. Дужина, А. Кондрашова и К. Северинова - Н. Четвериковой («Полит.ру»), В. Васильева из опроса с сайта

Я не являюсь постоянным читателем «Литературной России», однако статьи, связанные с профессиональной деятельностью (преподавание русского языка и литературы), просматриваю регулярно.

Бывает, что усердие превозмогает и рассудок.

Козьма Прутков

Я не являюсь постоянным читателем «Литературной России», однако статьи, связанные с профессиональной деятельностью (преподавание русского языка и литературы), просматриваю регулярно. Признаюсь, с чувством некоторого недоумения я прочёл в № 44 «Литературной России» реплику братьев Гагаевых , странно помеченную как бы транспортом «Пенза–Саранск», на толковую и аргументированную статью А.Аникина , опубликованную в № 42. Каковы основные положения исходной статьи?

Во-первых, поступательное развитие методики преподавания литературы – процесс естественный и необходимый: это было присуще и дореволюционной русской, и позднейшей советской школе. Принятый недавно новый образовательный стандарт, безусловно, нуждается в публичном обсуждении, и довольно глупо просто отрицать этот документ, по которому обязаны работать школы России, иначе логично будет вообще уйти из системы образования – и дело с концом. Вероятно, братья Гагаевы так гневно и решительно судят откуда-то извне, из прекрасного далека между Пензой и Саранском? А весь вопрос в том, как работать ДЕЙСТВУЮЩЕМУ учителю или вузовскому преподавателю в современных условиях.

Во-вторых, исторически сложились два подхода, два пути изучения литературно-художественных произведений в стенах школы и вуза: говоря условно, «идеологический», связанный прежде всего с интерпретированием образного и идейно-эмоционального компонента, и «формальный», основанный на анализе художественного текста как организованной согласно определённым законам языковой структуры. На протяжении XIX–XX вв. эти два подхода периодически становились доминирующими, имели своих горячих сторонников и столь же непримиримых противников: читатели постарше помнят, наверное, жаркие дискуссии о преподавании литературы в старших классах, кипевшие на страницах «Литературной газеты» в 1970-е гг.

В-третьих, «идеологический» подход к преподаванию литературы в настоящее время крайне дискредитирован погромно-перестроечным периодом конца 1980-х – «нулевых» гг., когда художественное произведение стало восприниматься рядом критиков и «продвинутых» методистов прежде всего как объект собственных рассуждений, а зачастую – просто как повод заявить о себе, любимом. Т. н. «импрессионистическая критика» победила, и под победоносным лозунгом «мочи совка!» на ошарашенных учителей и учеников, студентов и преподавателей вузов хлынул воистину бурный поток самых фантастических, а порой и совершенно диких интерпретаций классических художественных произведений, сопровождавшихся чудовищными натяжками и грубейшими фактическими ошибками (достаточно упомянуть известнейшего телеведущего А.Архангельского , который в своём УЧЕБНИКЕ для 10 класса – с грифом министерства образования! – так прямо и утверждал, что несчастная лермонтовская Бэла гибнет именно от русской пули. «Имперские амбиции» – ну, вы понимаете…).

Исходя из предшествующего – в-четвёртых: в настоящее время возвращение к «формальному» (текстовому, языковому) подходу при анализе художественных произведений в учебных заведениях видится как мера единственно разумная и своевременная, позволяющая вернуть школьному и вузовскому преподаванию литературы более или менее объективный характер, обратиться не к оборотистым толкователям, а к самим первоисточникам.

Пожалуйста, не надо Набокова – читайте самого Пушкина . Ради Бога, избавьте от Димы Быкова – достаточно ПРОСТО ПРОЧЕСТЬ М.Горького . И всё встанет на свои места. Правда, для этого надо уметь ЧИТАТЬ. А научиться этому без анализа языка писателя невозможно по определению. Нельзя понять Пушкина, не усвоив язык Пушкина. Толстовские поиски простоты и истины вполне наглядно воплощены в его стиле: гениальное начало «Кавказского пленника» («Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин») говорит о писателе ничуть не меньше многоучёных штудий. И говорит, подчеркнём, ОБЪЕКТИВНО, а не на уровне «игры в бисер». Надо всё это лишь научиться видеть и понимать. По-моему, к этому и призывает А.Аникин. Чего же здесь плохого? Даже в узко практической области: может быть, те же деепричастия и обособления лучше изучать на текстах Толстого и Чехова , чем на творениях Дины Рубиной и В.Сорокина ?

От себя добавлю: по моим наблюдениям, трагедия (именно так!) современных школьников заключается именно в том, что они просто неспособны воспринять тот или иной текст как индивидуально-художественное произведение, как выражение авторского эстетического идеала. Их этому не учили. Язык – сам по себе, проблематика и художественные особенности – сами по себе. В конце концов, все они одинаковы, говоря словами некогда популярного поэта-песенника, «все они красавцы, все они таланты, все они поэты» – Пушкин, Лермонтов , Гоголь , Бунин , В.Сорокин, оба Ерофеевых , Довлатов , Окуджава , Оксана Робски , «влиятельная женщина» Т.Толстая , «успешная женщина» Дуня Смирнова (тоже, оказывается, автор – «многочисленных сценариев, статей и эссе»)… Да и пишут, в общем-то, об одном и том же – о любви, о смерти, о трагедии одиночества…

Только у поименованных женщин, по сравнению, скажем, с Гоголем, это динамичнее, интереснее, современнее (т.е. не требует умственного напряжения – всё и так ясно-понятно), это «цепляет», это «тренд», а все эти Акакии Акакиевичи, все эти тягомотные «лирические отступления»… Не отсюда ли профанское, оскорбительно-пренебрежительное отношение к классике, не весьма, скажем так, приличные параллели: Пушкин – Высоцкий («наше всё»), Пушкин – Окуджава, Пушкин – Губерман?

Думается, всё это вещи самоочевидные. Но тогда что же вызывает гнев уважаемых братьев, с такой яростью выступающих в защиту отечественной школы и против основного закона её нынешнего существования? Может быть, они просто не дочитали статью до конца? Или не захотели? Воистину, прав был Н.В. Гоголь: «…Иной и почтенный, и государственный даже человек, а на деле выходит совершенная Коробочка. Как зарубил что себе в голову, то уж ничем его не пересилишь, сколько ни представляй ему доводов, ясных как день, всё отскакивает от него, как резиновый мяч отскакивает от стены».

И ещё. Согласитесь, публичная полемика в научной области требует по меньшей мере корректности собственных утверждений, элементарной аргументированности суждений и, простите, стилистической и общей грамотности. А читая воинственную статью А. и П. Гагаевых, нельзя отделаться от впечатления, что она писана Владимиром Ленским накануне роковой дуэли: «…Его стихи// Полны любовной чепухи,// Звучат и льются. Их читает// Он вслух, в лирическом жару,// Как Дельвиг пьяный на пиру». Но то, что простительно восторженному поэту-романтику, выглядит по меньшей мере комично в учёной статье. Рубрикации с пунктами и подпунктами уместны и хороши, но не до nec plus ultra; терминологические излишества ничего не говорят и ни в чём не убеждают, скорее наоборот («В-десятых, теоретики преподавания вместе языка и литературы ничего не понимают: а) в логике и методологии науки, которая основана на преподавании естественного языка и литературы в раздельности, формируя литературный язык в части объективного вывода и представлений в фокусно-парциальной стратегии сообщения и приёма информации (Дж. Брунер ), б) логике генеза и развития языка в филогенезе и онтогенезе, пиджинизации и креолизации языков, в) психогенетике и модели школы как организации и направления эволюции, организации наследования – биологического через рекурсии предметов, актуализируя зоны коры мозга и осуществляя интерриоризацию ВПФ, в материнских эффектах, эпигенетически (метилирование генов), актуальной информации как раз за счёт значимости семантик, в обучении и ламарковском наследовании в упражнении, повторении, продолжении и целевой функции обучения»). Такое вот «Письмо к учёному соседу» XXI века (здесь и далее – приношу извинения за длинные цитаты).

Словом, авторы блестяще воспроизвели стиль известнейшего мудреца, критика и писателя, историка и философа, члена чего-то, гражданина Эстонии и просто «умного человека» М.Веллера (тот на телешоу «Право голоса» летом этого года тоже что-то плёл про «семантику фонемы», – и всё это с непременными «во-первых», «во-вторых», «в-третьих». Оппоненты – сотрудники Института Русского языка РАН – деликатно смотрели в сторону с видом врачей, находящихся у постели тяжелобольного, прочая публика, включая ведущую, почтительно внимала, не решаясь остановить поток сознания выступающего).

Ссылки на Н.Бердяева , Л. де Бройляи Дж. Брунера , безусловно, свидетельствуют об определённой эрудиции авторов, но не в такой степени, чтобы забыть положение Н. Буало-Депрео : «Кто ясно мыслит, ясно излагает». Попробуйте понять: «…Семантики не пустоты, и смыслы в литературе не пустоты, которые можно выбросить, но корреляции содержательных рекурсий с зонами коры мозга. Так (вообще-то здесь запятая. – А.Ф.) семантики справедливости, которые предлагается выбросить (Кто, где и когда это предлагал? В статье А.Аникина ничего этого нет! Между прочим, слово «семантика» – singulariatantum. – А.Ф.), коррелируют в рекурсиях как системах вывода с системами коры – МПО (любовь и ненависть), ВМПК (стыд, сострадание, вина), хвостатое ядро, скорлупа, островок, где хвостатое ядро актуализирует смысл общей пользы, скорлупа – чистой эффективности, хвостатое ядро – чувство несправедливости, системы FOXP2 (язык и речь, артикуляция), OXTR (альтруизм), 7RDRD4 (открывающий и изобретающий потенциал), системы дома и страха, питания в коллективе, манипуляция представлениями и понятиями, вещами, людьми, принятия решения, оценки эффективности действий и самооценки, миндалевидные тела (зоны страха) и т.п.». Полагаю, всем всё ясно?

Вот кое-какие мысли непосредственно о литературе: «Литература сама имеет потенциал усвояемости вне и помимо каких-либо учителей за счёт присущего ей символического универсума при полноте изложения, хотя эти семантики наследуются и актуализируются в разных этапах полодемографического цикла в ОДРП». «Потенциал усвояемости вне и помимо каких-либо учителей», «теоретики преподавания вместе языка и литературы»… Как там насчёт стилистико-грамматических норм русского языка? Пример в начале статьи о пользе ядерного взрыва в водоёме с заражённой радиоактивностью рыбой мало того, что натяжка (у А.Аникина таких, мягко говоря, странных примеров нет), но вообще наводит на мысль о конституционном праве каждого человека на труд и на отдых в связи с утомительностью «корреляций в рекурсии с системами коры».

Думается, результаты «усвояемости вне и помимо каких-либо учителей» более в примерах и комментариях не нуждаются. Господа-товарищи, читайте классиков! Учитесь у них! И тогда, возможно, и вам будет что сказать по делу, и вы будете с благодарностью поняты.

Андрей ФОМИН

Фомин Андрей Юрьевич, кандидат филологических наук, доцент кафедры русского языка и литературы Московского государственного гуманитарно-экономического ин-та (МГГЭИ).

Не нужно лишний раз доказывать, как важно владеть ораторским искусством для лекторов и пропагандистов в условиях гласности и демократизации нашей жизни. С этой точки зрения определенный интерес представляет опыт, накопленный в других странах, хотя, разумеется, не все из него может быть у нас приемлемо. Но знание приемов буржуазных политиков и пропагандистов, безусловно, хорошее подспорье в контрпропагандистской работе.

Предлагаем читателям краткое изложение содержания книги западногерманского политического деятеля Х. Кюна "Искусство политической речи", в которой он формулирует основные принципы и приемы красноречия.

Сегодня наблюдается необычайное оживление интереса к риторике, особенно в области политики. Так, почти во всех крупных университетах США имеются институты, в которых представители влиятельных политических и экономических слоев обучаются приемам ведения дискуссий и проведения совещаний.

Дискуссия является надежным способом решения спорных проблем, так как позволяет выявить всю полноту истины. Метод обсуждения спорных проблем как способ их решения универсален: его нельзя ограничивать политической сферой, он эффективен и при решении других общественных и идеологических проблем. Истина не может являться достоянием одного человека или группы людей. Многообразие точек зрения, выявляемое в дискуссии, - необходима" предпосылка демократического решения возникающих проблем. Однако выявить это многообразие возможно только тогда, когда члены общества не только располагают весомыми аргументами, но и умеют выразить свою точку зрения, что возможно лишь при овладении искусством речи.

Слова должны не затуманивать сознание человека, а развивать его способность мыслить и критически анализировать действительность.

ОРАТОР ИЛИ ДЕМАГОГ?

Непременным условием успеха ораторской деятельности является четкое уяснение предпосылок и осознание ответственности политического выступления. Существует качественное различие между настоящим оратором и так называемым ритором, или демагогом. В то время как оратор стремится к истине, демагог довольствуется достижением внешнего эффекта, применяя для этой цели всевозможные средства манипулирования слушателями. Суть речи заключается в том, чтобы с помощью слов сделать познанное одним доступным для других.

Искусство речи предполагает и тонкое чувство психологического такта, позволяющее понять настроение аудитории.

КАК ГОТОВИТЬСЯ К ВЫСТУПЛЕНИЮ

Всякому выступлению всегда предшествует большая предварительная работа по сбору и осмыслению материала. Для ораторов, которые недостаточно к этому готовятся, самой серьезной опасностью является их умение владеть словом. Как правило, такой оратор склонен подменять серьезный анализ более или менее удачной игрой слова.

Спонтанность также требует большой предварительной работы. Несмотря на то, что ненаписанная речь производит впечатление импровизации, для нее также нужен тщательно обдуманный план и фиксация в той или иной форме важнейших положений. Кроме того, всякое выступление требует определенной физической и психологической подготовки. Этому обстоятельству важное значение придавали еще в античности. Например, усталый человек вряд ли способен излучать ту силу, то обаяние, которые создают в аудитории желательную атмосферу.

Чем короче речь, тем большей подготовки она требует.

Существуют три способа выступления: чтение текста, воспроизведение его по памяти и свободная импровизация. Способ выступления предопределяет и способ подготовки, так как содержание речи связано с ее формой и должно продумываться одновременно.

При подготовке необходимо учитывать размер и характер аудитории, ибо то, что уместно в большой аудитории, может оказаться совершенно неприемлемым в небольшой, в которой создается интимная обстановка, требующая большей непосредственности и открытости.

Если при выступлении перед массовыми собраниями желательно иметь текст, то в небольших аудиториях лучше от него отказаться. Оратор должен убедить слушателей в логичности своих рассуждений, повести их за собой, а не разжигать в них отрицательные эмоции.

Тот, кто слепо подчиняется рукописи, может быть хорошим чтецом, но никогда не будет хорошим оратором. Слушатель ожидает от оратора не чтения заранее подготовленного текста, а убедительных размышлений, он простит оратору, если тот в своей импровизации иногда погрешит против правил грамматики.

Попытка некоторых ораторов воспроизвести по памяти текст речи, как правило, не приносит успеха. Неэффективность такого способа заключается в том, что у оратора становится заметной некоторая скованность, вызванная тем, что процесс припоминания тормозит речевую деятельность. На аудиторию убедительно действует только непосредственная деятельность мышления, которая вовлекает слушателей в творческий процесс.

Тот, кто хочет установить со слушателями прочный контакт, должен всякий раз заново продумывать свои мысли, даже если они были заранее фиксированы. Речь должна производить впечатление не пассивного припоминания уже готовых мыслей, а активного формирования обсуждаемых идей, что, естественно, возможно только в случае импровизации.

Импровизация не означает, что не нужно иметь текста. Не следует быть прикованным к тексту, но и без подготовленного текста нельзя вступать в идейный спор.

Что касается использования в речи цитат, афоризмов и лозунгов, то необходимо иметь в виду, что длинные цитаты утомляют слушателей. Вместо них лучше использовать "красное словцо", афоризм, которые, благодаря своей ультрасокращенной форме, хорошо усваиваются слушателями. Осторожно следует относиться к лозунгам. Дело в том, что лозунги - это "духовные суррогаты", которые не способствуют рациональному решению проблемы, а создают лишь видимость ее решения.

Хотя в политическом выступлении основное значение имеет содержание, однако форма выступления, голос и жесты оратора не менее важны. Голос оратора - это "зеркало его души". Сущность человека проявляется не только в его поступках, жестах и мимике, но в первую очередь в том, как звучит его голос, как он говорит. Голос не просто инструмент, с помощью которого образуются слова и предложения, но прежде всего то или иное настроение, которое окрашивает всю его речь. Большинство людей, особенно те, профессия которых требует хорошо поставленного голоса, должны посредством специальных упражнений овладевать техникой речи. Жестикуляция должна быть не наигранной, а обусловливаться искренними чувствами человека. Оратор воспринимается аудиторией как целостная личность. На трибуне человек полностью раскрывает все свои качества, как положительные, так и отрицательные.

"СЕКРЕТЫ" ВЕДЕНИЯ ДИСКУССИИ

Полемика - постоянный спутник политики. Слово "полемика" греческого происхождения и означает духовную, идейную борьбу. Ведя полемику, целесообразно концентрироваться не на личностях, а на самих обсуждаемых проблемах.

Вначале целесообразно признать и некоторые достоинства противника, что позволит в дальнейшем установить с ним необходимый контакт. Кроме того, от комплимента в адрес соперника выигрывает сам оратор, поскольку таким комплиментом он демонстрирует свою объективность, а это усиливает его позиции. Оскорбления в полемике не придают силу аргументам, напротив, они производят негативное впечатление.

Сатира, юмор и ирония являются такими опасными средствами, которые необходимо тщательно и умело дозировать. Иронию и сатиру не случайно называют солью и украшением блестящей речи, но излишество сатиры и юмора сводит на нет все усилия оратора. Шуточно-ироническое замечание должно быть неожиданным и предельно кратким. По словам Б. Брехта, невозможно жить в стране, где нет юмора, но еще тяжелее жить там, где юмор становится потребностью.

Если для языка выступления характерно использование отработанных клише, наукообразность, отсутствие ярких образов, то такой стиль можно назвать бюрократическим. Демократичность языка особенно важна при общении с молодежью.

Аристотель справедливо говорил, что речь оратора должна пробуждать в человеке веру в себя, положительно стимулировать его деятельность.

Единственный смысл, в котором это высказывание (давно отделившееся от Буало или Шопенгауэра) могло бы быть безусловно верно и к тому же, кажется, быть принято всеми, это (увы, пресное) –

Чтобы ясно изложить предмет, нужно, как минимум, его ясно понимать.

И сопутствующее этому:

За неясностью изложения может скрываться недостаток понимания.

Точно выразиться может только тот, кто точно знает, что хочет сказать ,

Но в рассматриваемом афоризме звучит нечто и более тонкое, именно, что –

Заинтересованность в ясном понимании сама собою предполагает заинтересованность в ясных (то есть точных) формулировках. Ибо, говоря вообще, это фактически одно и то же: понять – значит сформулировать.

«Ясно помыслить» и значит «четко сформулировать», то есть «изложить»…

Хотя, может быть, это ясное изложение будет-таки автором затемнено чем-то посторонним или же самое ясное изложение может быть ясно все-таки не всем.

Подлинное мышление – честное мышление, значит такое, что ищет ясности, – и темнота изложения заставляет усомниться в его подлинности. Однако не все и не всегда могут оценить ясность изложения. Как сказал Лихтенберг, «если при столкновении головы с книгой раздается глухой звук, не всегда виновата книга».

Так, если вообще различия между «точностью» формулировки и ее «ясностью» самих по себе нет, то существует большая дистанция между «точностью» и «доведением до ясности для непосвященных», «популярностью».

Остановлюсь на том, что значит «популяризовать»: это значит сделать кое-что в предмете изложения понятным для непосвященной публики, оставив ее в остальном непосвященной. Настоящая полная ясность дала бы возможность слушателю самому оперировать с полученными выводами, но популяризации такой возможности еще не дают, во всем приходится следовать за преподавателем. Они дают «общее» (смутное) представление, или только лишь самую общую ясность.

Разумеется, в решении этой задачи популяризации ясное понимание предмета изложения необходимо, но одного его не хватит, дело не в нем. Задача, как мы видели, специфическая. Потому, например, лучшие популяризаторы науки сами далеко не всегда действующие, сделавшие собственные открытия ученые (хотя есть и такие – необходимость изложить сложное максимально просто помогает последним прийти к необходимой ясности понимания).

Замечу, что популяризаторам проще быть понятнее, чем первооткрывателям, – им легче опустить в изложении трудности и перипетии пути к пониманию, только затемняющие суть, – если только, конечно, эти перипетии не составляют самой интриги популярного изложения.

В общем, популяризация – или ясность для профанов – это искусство особое. Верх искусства популяризации – сочетать ясность изложения с его фактической точностью. В обычном же случае, ясность изложения достигается за счет неполноты и тем самым неточности. Так что, бывает, что – сама ясность популярного изложения заставляет подозревать, что оно неполное и неточное, что называется схематичное или даже примитивизирующее, и более ясное мышление с ним уже не состыковалось бы…

Но и здесь (при понимании ясности как популярности) какая-то правда в рассматриваемом афоризме сохраняется. Можно наблюдать, что –

Чем яснее понимаешь предмет, тем, как правило, меньше испытываешь нужды в специальных терминах.

Во всяком случае –

Чем яснее понимаешь предмет, тем охотнее, говоря о нем, обходишься обиходными словами.

Так оно потому, что «понять» – это ощутить и уметь сказать, а сказать – это выразить на общеупотребительном языке. Ибо достоинство языка, он же инструмент понимания, именно в его общезначимости. Но оба последних афоризма – скорее тенденция, чем закон. Ибо общезначимость все-таки не вполне то же, что общеупотребительность.

Наверное, следовало бы с самого начала в этом разобраться, но – что такое вообще «ясно мыслить», и что такое «ясно излагать»?

Само по себе выражение «ясно мыслить» очень-таки неясное. Что тут имеется в виду: результат мышления или его процесс? Вроде бы, нельзя ясно мыслить с самого начала процесса – начало мышления всегда вопрос, проблема, то есть тревожащая неясность. Тут только еще стремишься к ясности, ощущая себя в потемках. Говорят же (в противоположность рассматриваемому здесь афоризму!), что ученому все не ясно именно там, где обыватель вообще не видит вопроса. Кто сразу буквально «мыслит ясно», тот, по-видимому, не мыслит вообще. – Так что речь как будто может идти только о ясных выводах, уже полученных или усвоенных. Точнее было бы не «кто ясно мыслит…», а «кто ясно понимает, тот и изложит ясно». (Вспоминается шутка «объяснял, объяснял, пока сам не понял»: пока сам до самого конца не поймешь, не станешь понятным и вполовину.) В общем, кто не мыслит (не ищет), а уже знает и понимает (нашел или усвоил найденное другими), тот может и должен излагать ясно. Проблемы с изложением у тех, кто ищет.

Разночтений «ясно излагает» мы уже касались, говоря о популяризациях. Что ясно посвященным, темно для профанов, и что кажется ясным профанам, то может составлять проблему для посвященных.

Как бы то ни было, рассмотрим, что именно подразумевают каждый раз, во-первых, когда произносят «кто ясно мыслит…»: (1) некие ясные выводы или (2) поиски этих выводов? И во-вторых, «тот ясно излагает»: имеют ли в виду (а) объяснение дела кому-то, кто уже в курсе дела (например демонстрация доказательства теоремы тем, кто знаком с основами геометрии), или же (б) «популяризацию», то есть какие-то общие представления о результатах научных размышлений или опытов неспециалистам?

И вот можно подвести итоги – комбинации (1) и (2) с (а) и (б).

(1а) Изложить вполне ясно готовые выводы можно, по крайней мере, подготовленной публике (насколько такая подготовка требуется). Если их ясно понимаешь, то должен и ясно, для своей публики, изложить. Это вопрос честности или вежливости.

(1б) Объяснить какие-то специальные знания неподготовленной публике можно лишь «просто», но все-таки никогда вполне не ясно – это значит упрощенно. Тем не менее популяризации необходимы, и это особое искусство, наличие которого свидетельствует, а отсутствие которого еще не свидетельствует о неумении мыслить.

(2а) Излагать же ход мыслей можно лишь тем, кто целиком в курсе проблемы (это значит советоваться или дискутировать), но ясным и тут скорее всего никому не покажешься.

(2б) А если излагать ход мыслей, пол-работы, профанам – покажешься не только неясным, но и дураком, – «филосóф без огурцов», «расщеплять волос надвое» и т.д.

Апрель 2016

Добавление

Одно дело - излагать свои мысли ясно, несколько иное - делать их «понятными для дураков», и уж совсем другое - сочинять что-то, рассчитанное на дурака, то есть дурацкое.

«Излагать свои мысли ясно» - в первую очередь значит: продвигаясь к выводам, излагать их последовательно, не пропуская важных звеньев доказательства и не зацикливаясь на второстепенном.
Это искусство особое. Ибо пути, которыми мы приходим к своим выводам, прямыми не бывают: и то, зачем нам так нужна была искомая истина, и то, какие собственные предрассудки нам пришлось ради нее преодолеть - бывает нам слишком важно для того, чтобы умолчать о том перед слушателем. Но, насколько нам самим бывают важны эти перипетии поиска, настолько они могут оказаться излишними для других - имеющих и собственные заинтересованности и собственные предрассудки. Им, вероятнее всего, будут важнее пути логики, в которых от каждого А к каждому В и от В к С будут вести только прямые - кратчайшие расстояния.
…Но и сказанное не вполне справедливо. «Вероятнее», но не обязательно. Ведь если мы разделяем те самые предрассудки и заинтересованности, что и у людей, которым мы растолковываем свою мысль - то, как раз, бываем понятны им особенно. Это называется, например, так: «принадлежать своему времени». Кто в наибольшей степени ему «принадлежит», бывает «понятен душе» человека своего времени; он понятен эмоционально, а не чисто логически - а это дорогого стоит… Пусть часто оказывается, что по прошествии данного времени самый любимый властитель умов, выразитель дум, становится как раз особенно непонятным, и даже не просто темным (путаным, сбивчивым и т.д.) - а странным, даже нелепым, - но ведь это уже потом…

Искусство быть понятным состоит в умении быть логичным и притом не забывать демонстрировать слушателю, чем именно ваши выводы и опровержения могут быть интересны ему самому.

«Кто ясно мыслит, тот ясно излагает».
Что значит «ясно мыслить»? Мыслить и значит - выбираться из темноты. Мысль проясняет темное, с него и должна начать; она не может быть с самого начала «ясной»! Тем паче, что самыми темными оказываются как правило представления привычные, так что именно стремящаяся к свету мысль, для немыслящих-то, все и затемняет.
(Чтобы выйти к простому представлению о Земле-шаре, необходимо продемонстрировать, что простейшее представление о верхе и низе есть на самом деле предельно темное. Ясно мыслящий, для обывателя, наводит только тень на плетень.)
Может быть, приведенный афоризм значит: «Кто хорошо понимает то, что говорит, излагает всегда ясно»? Но и с этим тоже трудно согласиться. Если понятное изложение безусловно свидетельствует о понимании излагающим предмета, то, напротив, даже полнейшее понимание предмета еще не гарантирует понятного изложения. Искусство быть последовательным (синоним: ясным) требует постоянного самоотчета в том, что на данном этапе объяснения уже ясно и что еще не ясно; когда вам «все ясно», целое уже не разворачивается в эту цепочку, ее приходится особо реконструировать. - Затем, важно, фигурально выражаясь, чтобы говорящий и слушающий изъяснялись на одном языке: чтобы их волновало одно и то же. У оригинальных умов, понятно, с этим бывают особые сложности, которые разбирать здесь не место.
Единственное толкование, с которым можно согласиться: «кто мыслит по-настоящему, искренне, тот именно и стремится к ясности - не к чему иному. А об этом вернее всего можно судить по манере его изложения».

Выражение «Сделать изложение понятным "для дураков"» - если толковать его в лучшем смысле - может значить либо: предельно «разжевать» изложение, не опуская никаких звеньев в доказательствах, - либо же оно имеет в виду все-таки не дураков, а только непосвященных, - непосвященных в ход тех исследований, выводы коих намереваются изложить. Если желать, чтобы излагаемое дошло до непосвященного в дело слушателя вовсе без потерь, это требование предполагает необходимость «дообразовать» его до нужного уровня.
Такая задача далеко не всегда разрешима, и потому она сводится к чаще всего к расшифровке специальных терминов (кстати, если без таковых вообще можно обойтись, то и лучше обойтись), а главное и худшее - к опущению доказательств. Тот, к кому обращается такая речь, сможет лишь принять ваши выводы к сведению - то есть принять к сведению, что вы пришли к таким-то выводам. Не получив возможности ни подтверждать, ни опровергать сказанное, он слишком мало выиграет от такого знания.

«Сделать (изложение) понятным для дураков»: может быть, говорить то, что нравится дуракам?.. Это ли достойная задача?..

Вырази ложную мысль ясно, и она сама себя опровергнет.
Л. Вовенарг

Глупые мысли бывают у всякого, только умный их не высказывает.
В. Буш

Когда не могут воспарить мыслями, прибегают к высокопарному слогу.
П. Буаст

Ничто так не заразительно, как заблуждение, поддерживаемое громким именем.
Ж. Бюффон

Огромным сокровищем было бы сохранение хороших и красивых человеческих мыслей.
Ж. Делиль

Пространные речи - вещь прескучная, и прислушиваются к ним куда меньше.
Ф. Бэкон

Язвительность - это ирония злого ума.
Л. Вовенарг

Книги на злобу дня умирают вмести со злободневностью.
Ф. Вольтер

Наука освободила мысль, а свободная мысль - народ.
П. Бертло

А все, что было написано прежде, написано нам в наставление.
Апостол Павел

Чересчур блестящий слог делает незаметным как характеры, так и мысли.
Аристотель

Вот и мы горим желаньем мудрецов услышать речи.
Аристофан

Труд подливает масла в лампу жизни, а мысль зажигает ее.
Д. Беллерс

Опасно только запрещенное слово.
Л. Берне

Мысли - это крылья души.
П. Буаст

Искренность - это ясность души; ясность - это искренность мысли.
П. Буаст

Отдельные мысли походят на лучи света, которые не так утомляют, как собранные в сноп.
П. Буаст

Если вы желаете себе несокрушимого памятника, вложите в свою душу хорошую книгу.
П. Буаст

Гений и дух нации обнаруживается в ее пословицах.
Ф. Бэкон

Книги - корабли мысли, странствующие по волнам времени и бережно несущие свой драгоценный груз от поколения к поколению.
Ф. Бэкон

Великие мысли исходят из сердца.
Л. Вовенарг

Ясность есть лучшее украшение истинно глубокой мысли.
Л. Вовенарг

Если афоризм нуждается в пояснениях, значит он неудачен.
Л. Вовенарг

Украсть у кого-то мысли бывает часто преступнее, чем украсть у кого-то деньги.
Ф. Вольтер

Где великий человек раскрывает свои мысли, там и Голгофа.
Г. Гейне

Образ мыслей человека - его божество.
Гераклит

К слову сущему всегда непонятливы люди.
Гераклит

Издревле есть у людей мудрые и прекрасные изречения; от них следует нам поучаться.
Геродот

Парадокс - это мысль состояния аффекта.
Г. Гауптман

Пословица - это зеркало образа мыслей народа.
И. Гердер

То слово не исчезнет совершенно, которое повторяется многими.
Гесиод

Смелые мысли играют роль передовых шашек в игре: они гибнут, но обеспечивают победу.
И. В. Гете

Каждый день следует прослушать хоть одну песенку, посмотреть на хорошую картину и если возможно, прочитать хоть какое-нибудь мудрое изречение.
И. В. Гете

Снисходительное отношение к глупости присуще каждому умному человеку.
Абуль-Фарадж

Сталкиваясь с многозначностью слова, ум теряет силу.
Т. Гоббс

Он крылатое слово промолвил.
Гомер

Порядок освобождает мысль.
Р. Декарт

Красивые выражения украшают красивую мысль и сохраняют ее.
В. Гюго

Краткость приятна, когда она сочетается с ясностью.
Дионисий

Мысль должна сказать сразу все - или не говорить ничего.
У. Хеллитт

Чувства - цвет мысли. Без них наши мысли - сухие безжизненные контуры.
Н. В. Шелгунов

Где мысль сильна - там дело полно силы.
В. Шекспир

Хорошо выраженная мысль всегда мелодична.
М. Шаплан

Нет такой мысли, которая не была бы уже кем-то высказана.
Теренций

Для восприятия чужой мудрости нужна прежде всего самостоятельная работа.
Л. Н. Толстой

Слово есть образ дела.
Солон

Мысль - это всего только молния в ночи, но в этой молнии - все.
А. Пуанкаре

Трижды убийца тот, кто убивает мысль.
Р. Роллан

Лучшие мысли являются общим достоянием.
Сенека

Люди запутываются в массе лишних слов.
А. М. Горький

Богатством прошлого и своего времени пользуется каждый стремящийся вперед человек.
А. Дистервег

Не мыслям надо учить, а мыслить.
И. Кант

Мысль без морали - недомыслие, мораль без мысли фанатизм.
В. О. Ключевский

Человек, запомнивший слова мудрых, сам становится благоразумным.
А. Кунанбаев

Он управлял теченьем мыслей, и только потому - страной...
Б. Ш. Окуджава

Следовать за мыслями великого человека есть наука самая занимательная.
А. С. Пушкин

Право пользоваться метафорами не должно быть монополией поэтов; оно должно быть представлено и ученым.
Я. И. Френкель

Кто мыслит самостоятельно, тот мыслит значительнее и полезнее для всех.
С. Цвейг

Я очень многому учился на пословицах - иначе на мышлении афоризмами.
А. М. Горький

Многие, совершающие постыднейшие поступки, говорят прекрасные речи.
Демокрит

Глубокие мысли - это железные гвозди, вогнанные в ум так, что ничем не вырвать их.
Д. Дидро

Искусство афористики заключается не столько в выражении оригинальной и глубокой идеи, сколько в умении в нескольких словах выразить доступную и полезную мысль.
С. Джонсон

Народная мудрость высказывается обыкновенно афористически.
Н. А. Добролюбов

Великие мысли происходят не столько от великого ума, сколько от великого чувства.
Ф. М. Достоевский

Пословицы... составляют концентрированную мудрость нации, и тот человек, который будет руководиться ими, не сделает в своей жизни больших ошибок.
Н. Дуглас

Мораль лучше излагается в кратких изречениях, нежели в длинных проповедях.
К. Иммерман

Человек проявляется в своих действиях, а не в мыслях, какими бы благородными эти мысли не были.
Т. Карлейль

Есть такие краткие изречения или пословицы, которые всеми приняты и употребляются. Такие изречения не переходили из века в век, если бы всем людям не казались истинными.
Квинтилиан

Мысль бывает светла, только когда озаряется изнутри добрыми чувствами.
В. О. Ключевский

Путь афоризма чаще всего таков: от прямой цитации... к переиначиванию в соответствии с новой творческой установкой.
С. Коваленко

Изучение мудрости возвышает и делает нас сильными и великодушными.
Я. Коменский

Истинное красноречие - это умение сказать все, что нужно, и не более, чем нужно.
Ф. Ларошфуко

Есть сила благодатная в созвучье слов живых.
М. Ю. Лермонтов

В вычурном стиле не следует искать глубокую мысль.
Г. Лихтенберг

Глубокие мысли всегда кажутся до того простыми, что нам представляется, будто мы сами додумались до них.
А. Маре

Русский язык - язык, созданный для поэзии, он необычайно богат и примечателен главным образом тонкостью оттенков.
П. Мериме

У кого тощее тело, тот напяливает на себя много одежды; у кого скудная мысль, тот раздувает ее словами.
М. Монтень

Итог знаний и воспоминаний, накопленных поколениями, - вот что такое наша цивилизация. Стать ее гражданином можно лишь при одном условии - познакомившись с мыслями поколений, живших до нас.
А. Моруа

Великие истины слишком важны, чтобы быть новыми.
С. Моэм

Правилу следуй упорно, чтобы словам было тесно, мыслям просторно.
Н. А. Некрасов

Удачное выражение, меткий эпитет, картинное сравнение чрезвычайно много прибавляет к тому удовольствию, которое доставляется читателю самим содержанием книги или статьи.
Д. И. Писарев

Пояснительные выражения объясняют темные мысли.
К. Прутков

Трудно поверить, какую огромную экономию мысли может осуществить одно хорошо подобранное слово.
А. Пуанкаре

Афоризмы - это литературные деликатесы. Поглощай их малыми порциями, медленно и со вкусом.
Г. Л. Ратнер

Пословицы суть проды опытности всех народов и здравый смысл всех веков, переложенных в формулы.
Р. Ривароль

Старинная мудрость завещала такое множество афоризмов, что из них камень по камню сложилась целая несокрушимая стена.
М. Е. Салтыков-Щедрин

Для мудрости нет ничего ненавистнее мудрствования.
Сенека

Время ничего не может сделать великим мыслям, которые также свежи теперь, как и тогда, когда в первый раз, много веков тому назад, зародились в уме своих авторов.
С. Смайлс

Мы просматриваем сокровища древних мудрых мужей, оставленные ими в своих сочинениях; и если встретим что-либо хорошее, заимствуем и считаем великой для себя прибылью.
Сократ

Афоризмы - самый феноменальный из всех обиходных фактов знаний.
П. С. Таранов

Правильная дозировка афоризма: минимум слов, максимум смысла.
М. Твен

Короткие мысли хороши тем, что они заставляют серьезного читателя самого думать.
Л. Н. Толстой

Есть у мудрейших обильный запас изречений. Много для жизни полезных советов может в нем каждый найти.
Феокрит

Просвещенный ум... составляется из умов всех предшествующих веков.
Б. Фонтенель

Плохо изложенная хорошая мысль - то же, что безвкусно одетая красивая женщина.
Ю. Г. Шнейдер

Кто ясно мыслит, тот ясно излагает.
А. Шопенгауэр

Конечная цель красноречия - убеждать людей.
Ф. Честерфилд

© Составитель: Шамир Тиляев, 2007
© Публикуется с любезного разрешения автора